Форум » Замедленный чат » Хорошие стихи » Ответить
Хорошие стихи
tpek: Человечество делится на две команды. На команду "смирно" И команду "вольно". Никакие судьи и военкоматы, Никакие четырехлетние войны Не перегонят меня, не перебросят Из команды вольных В команду смирных. Уже пробивается третья проседь И молодость подорвалась на минах, А я, как прежде, отставил ногу И вольно, словно в юные годы, Требую у жизни совсем немного - Только свободы. Борис Слуцкий
tpek: Ты думаешь - правда проста? Попробуй, скажи. И вдруг онемеют уста, Тоскуя о лжи. Какая во лжи простота, Как с нею легко, А правда совсем не проста, Она далеко. Ее ведь не проще достать, Чем жемчуг со дна. Она никому не под стать, Любому трудна. Ее неподатливый нрав Пойми, улови. Попробуй хоть раз, не солгав, Сказать о любви. Как будто дознался, достиг, Добился, и что ж? - Опять говоришь напрямик Привычную ложь. Тоскуешь до старости лет, Терзаясь, горя... А может быть, правды и нет - И мучишься зря? Дождешься ль ее благостынь? Природа ль не лжет? Ты вспомни миражи пустынь, Коварство болот, Где травы над гиблой водой Густы и свежи... Как справиться с горькой бедой Без сладостной лжи? Но бьешься не день и не час, Твердыни круша, И значит, таится же в нас Живая душа. То выхода ищет она, То прячется вглубь. Но чашу осушишь до дна, Лишь только пригубь. Доколе живешь ты, дотоль Мятешься в борьбе, И только вседневная боль Наградой тебе. Бескрайна душа и страшна, Как эхо в горах. Чуть ближе подступит она, Ты чувствуешь страх. Когда же настанет черед Ей выйти на свет, - Не выдержит сердце: умрет, Тебя уже нет. Но заживо слышал ты весть Из тайной глуши, И значит, воистину есть Бессмертье души. Мария Петровых, 17. VIII. 58
tpek: А мой хозяин не любил меня. Не знал меня, не слышал и не видел, но все-таки боялся как огня и сумрачно, угрюмо ненавидел. Когда пред ним я голову склонял - ему казалось, я улыбку прячу. Когда меня он плакать заставлял - ему казалось, я притворно плачу. А я всю жизнь работал на него, ложился поздно, поднимался рано, любил его и за него был ранен. Но мне не помогало ничего. А я всю жизнь возил его портрет, в землянке вешал и в палатке вешал, смотрел, смотрел, не уставал смотреть. И с каждым годом мне все реже, реже обидною казалась нелюбовь. И ныне настроенья мне не губит тот явный факт, что испокон веков таких, как я, хозяева не любят. Б. Слуцкий
Salieri: Узнаёте источник? Если не оригинал, то его русскую версию наверняка знает каждый. Это перевод одного чела с Лингвы (Волода). І дощитиме тихо, і пахнути буде землею, І кружлятимуть в небі, ві-вітаючи дні, ластівки, І співатимуть жаби в ставках серенади вночі. Одягатимуть терники біле своє тріпотіння, І оздоблене буде воно ярким пір’ям птахів. Щебетатимуть пісню вільшанки свої вередливу У колючому дроті Останньої в Світі Війни. Ні птахи, ні дерева, ніхто хвилюватись не буде, Що вже Людства нема, і нема вже Війни на Землі. Й прокидаючись вранці, Весна відчувати не буде, Що всі люди — усі — з цього світу пішли назавжди.
Salieri: Я там всуе упомянул «сурового Данта», а потом вспомнил, что есть стихи и с такой формой, не только как у АСП. И что они мне оч. нравятся. (Вообще люблю Самойлова.) Говорят, Беатриче была горожанка, Некрасивая, толстая, злая. Но упала любовь на сурового Данта, Как на камень серьга золотая. Он ее подобрал. И рассматривал долго, И смотрел, и держал на ладони. И забрал навсегда. И запел от восторга О своей некрасивой мадонне. А она, несмотря на свою неученость, Вдруг расслышала в кухонном гаме Тайный зов. И узнала свою обреченность. И надела набор с жемчугами. И, свою обреченность почувствовав скромно, Хорошела, худела, бледнела, Обрела розоватую матовость, словно Мертвый жемчуг близ теплого тела. Он же издали сетовал на безответность И не знал, озаренный веками, Каково было ей, обреченной на вечность, Спорить в лавочках с зеленщиками. В шумном доме орали драчливые дети, Слуги бегали, хлопали двери. Но они были двое. Не нужен был третий Этой женщине и Алигьери.
Salieri: (Вот так сейчас и у нас, в наших северных краях... А художника зовут Виталий Фёдорович Глазков) ПОДСОЛНУХ Принеси мне подсолнух, навеянный далью, посажу его в почву, сожжённую солью, чтобы он к небесам, голубому зеркалью, жёлтый лик обращал — свою жажду и волю. Всё неясное к ясности смутно стремится, тают абрисы тел в акварельных размывах, краски — в нотах. Итак, раствориться — это самый счастливый удел из счастливых. Принеси мне частицу палящего лета, где прозрачны белёсые очерки мира и где жизнь испарилась до капли эфира, — принеси мне подсолнух, безумный от света. Эудженио Монтале (он нобелевский лауреат, внезапно) Перевод Давида Самойлова .
Salieri: Вот достал я из-под спуда книгу рассказов Тихонова (она называется «Книга пути»), и захотелось обнародовать его стихи из рассказа «Ночь Аль-Кадра». Это было давно, в двадцатых годах, одной бессонной ночью в моем родном городе на Неве, когда он назывался еще Петроградом. Той ночью звезды были особенно ярки, и, как по лестнице, можно было по ним подняться на небо. Я читал в эту ночь Коран и открыл его на странице, где говорилось: «Кто изъяснит тебе, что такое ночь Аль-Кадра? Ночь Аль-Кадра стоит больше, чем тысяча месяцев. В эту ночь ангелы сходят с неба, чтобы управлять всем существующим. И до появления зари царит в эту ночь мир». В примечании к этой главе можно прочесть, что в эту ночь утверждаются и разрешаются дела вселенной на целый год. Пальмы устали качать головой на восток, Молятся травы, и львы не приходят к воде. Не сто поцелуев, но истинно трижды сто Я возьму у тебя при первой ночной звезде. Чтобы в эту ночь Аль-Кадра Моя жизнь вернулась ко мне, И тому сказал я: пора, Которого нет сильней. Уста мои— правда и уста мои — суд! Завтра в путь отправляться мне. Потому что погонщик я и верблюд, И земля, и небо над ней. Сегодня мир — на земле и воде. Сегодня в ночь Аль-Кадра Даже самый отверженный из людей С пророками входит в рай! (Он там утверждает, что арабы которым перевели эти стихи, сказали, что это явно написал араб! Возможно, так и было...)
tpek: Нам свежесть слов и чувства простоту Терять не то ль, что живописцу — зренье Или актеру — голос и движенье, А женщине прекрасной — красоту? Но не пытайся для себя хранить Тебе дарованное небесами: Осуждены — и это знаем сами — Мы расточать, а не копить. Иди один и исцеляй слепых, Чтобы узнать в тяжелый час сомненья Учеников злорадное глумленье И равнодушие толпы. А. Ахматова .23 июня 1915* Слепнево
Salieri: Редьярд Киплинг Мировая с медведем Ежегодно, схватив винтовки, белые люди идут Маттианским проходом в долины поохотиться там и тут. Ежегодно сопровождает беспечных белых людей Матун, ужасный нищий, забинтованный до бровей. Беззубый, безгубый, безносый, с разбитой речью, без глаз, Прося у ворот подаянье, бормочет он свой рассказ — Снова и снова все то же с утра до глубокой тьмы: «Не заключайте мировой с Медведем, что ходит, как мы. Кремень был в моей винтовке, был порох насыпая в ствол Когда я шёл на медведя, на Адам-зада я шёл. Был последним мой взгляд на деревья, был последним на снег мой взгляд, Когда я шёл на медведя полвека тому назад. Я знал его время и пору: он — мой; и дерзок, и смел, Он ночью в маисовом поле мой хлеб преспокойно ел. Я знал его хитрость и силу: он — мой; и тихонько брал Овец из моей овчарни, пока я крепко спал. Из каменной пещеры, где гордых сосен ряд, Тяжёлый от обеда, бежал медведь Адам-зад, Ворча, рыча, бушуя, вдоль голых диких скал. Два перехода на север — и я его догнал. Два перехода на север — к концу второго дня Был мной настигнут Адам-зад, бегущий от меня. Был заряд у меня в винтовке, был курок заране взведён Как человек, надо мною внезапно поднялся он. Лапы сложив на молитву, чудовищен, страшен, космат, Как будто меня умоляя, стоял медведь Адам-зад. Я взглянул на тяжелое брюхо, и мне показался теперь Каким-то ужасно жалким громадный, молящий зверь. Чудесной жалостью тронут, не выстрелил я... С тех пор Я не смотрел на женщин, с друзьями не вёл разговор. Подходил он все ближе и ближе, умоляющ, жалок и стар, От лба и до подбородка распорол мне лицо удар... Внезапно, безмолвно, дико железною лапой смят, Перед ним я упал, безликий, полвека тому назад. Я слышал его ворчанье, я слышал хруст ветвей, Он тёмным годам оставил меня и жалости людей. С ружьями новой системы идёте вы, господа, Я щупал, как их заряжают, они попадают всегда. Удача — винтовкам белых, они приносят смерть, Заплатите, и я покажу вам, что может сделать Медведь». Мясо, как головешка, в морщинах, в шрамах, в узлах — Матун, ужасный нищий, угощает на совесть и страх. «Заберитесь в полдень в кустарник, его подымите там, — Пусть он бушует и злится, идите за ним по пятам! (Заплатите — надену повязку.) Наступает страшный миг, Когда на дыбы он встанет, шатаясь, словно старик, Когда на дыбы он встанет, человек и зверь зараз, Когда он прикроет ярость и злобу свинячьих глаз, Когда он сложит лапы, с поникшей головой. Вот это минута смерти, минута Мировой». Беззубый, безгубый, безносый, прося прохожих подать, Матун, ужасный нищий, повторяет всё то же опять. Зажав меж колен винтовки, руки держа над огнём, Беспечные белые люди заняты завтрашним днём. Снова и снова всё то же твердит он до поздней тьмы: «Не заключайте мировой с Медведем, что ходит, как мы». Перевод А. Оношкович-Яцыной
Завада: Владимир Чернышенко пишет: «Мировая с медведем» - знаковое стихотворение Киплинга. Отправляя его в британский «Таймс», он просил поместить новое произведение на политической или спортивной полосе, чтобы оно не потерялось в литературном разделе. «Мне нужна колонка в «Таймс», чтобы достучаться до людей добропорядочных, которые верят, что Россия может вести себя цивилизованно». https://day.kyiv.ua/ru/blog/obshchestvo/mirovaya-s-medvedem
tpek: Настанет день, исчезну я. А в этой комнате пустой все то же будет: стол,скамья, да образ древний и простой. И так же будет залетать ночная бабочка в шелку. Шуршать, порхать и трепетать по голубому потолку. И так же будет неба дно смотреть в открытое окно. И море ровной синевой манить в простор пустынный свой... И.Бунин
Salieri: Я так полагаю, это про Крым? Интересно было бы узнать, что сейчас с тем домом... Завада пишет: «Мировая с медведем» - знаковое стихотворение Киплинга. Отправляя его в британский «Таймс», он просил поместить новое произведение на политической или спортивной полосе, чтобы оно не потерялось в литературном разделе. «Мне нужна колонка в «Таймс», чтобы достучаться до людей добропорядочных, которые верят, что Россия может вести себя цивилизованно». Кстати, запоздалое спасибо, Завада: я понимал, что медведь там не просто так, но про этот факт (о колонке в «Таймс») я не знал. Спасибо ещё раз! .
Завада: tpek пишет: И также будет залетать tpek пишет: И также будет неба дно tpek пишет: ночная бабочка tpek пишет: Шуршать, порхать и трепетать tpek пишет: все тот же будет стол... Все то же будет: стол... Так же, цветная бабочка, порхать, шуршать и трепетать .
tpek: Спасибо.
tpek: ВЕТЕР Душа моя затосковала ночью. А я любил изорванную в клочья, Исхлестанную ветром темноту И звезды, брезжущие на лету Над мокрыми сентябрьскими садами, Как бабочки с незрячими глазами, И на цыганской масляной реке Шатучий мост, и женщину в платке, Спадавшем с плеч над медленной водою, И эти руки, как перед бедою. И кажется, она была жива, Жива, как прежде, но ее слова Из влажных "Л" теперь не означали Ни счастья, ни желаний, ни печали, И больше мысль не связывала их, Как повелось на свете у живых. Слова горели, как под ветром свечи, И гасли, словно ей легло на плечи Все горе всех времен. Мы рядом шли, Но этой горькой, как полынь, земли Она уже стопами не касалась И мне живою больше не казалась. Когда-то имя было у нее. Сентябрьский ветер и ко мне в жилье Врывается – то лязгает замками, То волосы мне трогает руками. А. Тарковский, 1959
Salieri: Класс! .
полная версия страницы