Форум » Литературная курилка » Русский народ как панночка » Ответить
Русский народ как панночка
Admin: Давно хотел сделать из всего этого отдельную тему, но никак не мог найти, где всё это было.
Крапива: Спасибо за ссылку. Интересно. Жутковато. И настроение испортилось совсем, особенно под эту погодку мрачную за окном...
tpek: Это всего лишь цитата. И курс не мой, и без студентов я. Но статья интересная, соглашусь.
Крапива: Цитируйте в кавычках! Или курсивом. А иначе воспринимается как ваш текст. По ссылке читала "бегом".
tpek: Учту!
Salieri: Русская литература судить о жизни в других странах не подписывалась, а о русской жизни она судит правильно: рюзге гопников надо предельно жестоко ставить на место, это единственное, чем их можно успокоить, а все попытки как-то договориться гопник расценивает как слабость и гнобит жертву с утроенной силой. А гопников в России фантастический процент, поэтому в других странах нормальный человек может оказаться во власти гопников только в результате редкого стечения неблагоприятных обстоятельств, а в России добро может спастись без помощи насилия только в результате редкого стечения счастливых совпадений. И как можно требовать от фантастической удачи, чтобы она даже самому доброму добру рабски служила всю его жизнь? А вообще автор статьи болван: где это там в «Шинели» продажа души чёрту, что за идиотский бред? Допуская, что душа, если уж она у кого-то есть (я никак не могу поверить, что душа есть абсолютно у каждого) бессмертна, совершенно естественно, что после смерти Акакия его душа, которой уже не страшны ни стужа, ни начальство, стала, тсз, человеком. Дубина автор статьи считает, стало быть, пробуждение в маленьком человеке достоинства вселением беса, — отсюда хорошо видно, чего стоит его писанина. Плевать на дурака, — есть тут читатели Диккенса? Интересно разобраться, как у него обстоят дела с победой добра над злом не при помощи насилия. А что касается «Идиота», то совершенно справедливо кто-то определил воспитанность как знание того, кого и как можно обижать: сами видели, что получилось, когда Мышкин попытался не обижать вообще никого. Оффтоп: Крапива, фото ваше? Классное! .
Волод: Что интересно. С Золушкой всё понятно, на то она и Гейропа, Попелюх (полный месяц) стал трансгендером и сменил пол. Впрочем в России Месяц тоже стал Луной.
tpek: Salieri пишет: где это там в «Шинели» продажа души чёрту Он творит зло, срывая шинели налево и направо с ни в чем не повинных прохожих, до смерти их пугая.
Salieri: Кто сказал, что ни в чём не повинных?! Почему вы уверены, что так-таки совсем ни в чём? Возможно, оффтоп, но у С. Кинга есть такая тема: ангелы — это умершие люди (причём люди совершенно не обязательно образцового поведения). В частности, в рассказе «Утренняя доставка» самоубийца работает ангелом смерти (а им, как мы даже из Л. Толстого знаем, не положено действовать по собственной инициативе, а только сообразуясь с порядком вещей). Может, Акакий работает карающим (и вразумляющим) ангелом? Если кого-то заинтересовало, почему у рассказа подзаголовок «Молочник-1»: там цикл из двух рассказов. В «Молочнике-2», он же «Большие колёса: забавы парней из прачечной», тот же персонаж устраивает смертельную автоаварию типу, убившему женщину, которую он любил и которая его любила (из-за этого Молочник и застрелился). .
Salieri: Волод пишет: Впрочем в России Месяц тоже стал Луной. Ничего подобного: их двое, он и она Всходит месяц обнаженный При лазоревой луне... Звуке реют полусонно, Звуки ластятся ко мне. Тайны созданных созданий С лаской ластятся ко мне, И трепещет тень латаний На эмалевой стене. Кстати, вопрос о Диккенсе остаётся в силе. .
Salieri: В связи с Акакием: почему, собственно, никто не обращает внимания, что он, внезапно, государственный служащий? Он государству честно, даже более чем (он ведь и от повышения отказался только из страха, что не сумеет справиться со своими новыми обязанностями идеальным образом) служит, а оно ему даже не обеспечило жалования, за которое хотя бы раз в 20 лет можно было бы себе «построить», как тогда выражались, скромную, но достойную верхнюю одежду. Ну да: вицмундир всем виден, и на это государство сочло нужным разориться, а в чём его служащий ходит на службу и не слишком ли при этом мёрзнет — это не его, государства, проблемы! Ладно, Акакий сам, ценой всяких жертв, построил себе шинель, и её отняли грабители — это тоже вина государства, которое так распустило хулиганов! И оно ещё отказывается искать отнятое у человека, который ему же, государству, и служит! И оно ещё не возмещает ему ущерб, хотя бы для того, чтобы он мог спокойно ходить ему служить! Оно требует от человека того-сего, а само никаких обязательств перед ним на себя не берёт! Гоголь абсолютно прав: такое отношение государства к человеку чревато появлением тех, кто будет срывать с генералов их генеральские шинели вот именно не разбирая, кто там в чём повинен, без всякой мистики и во всероссийских масштабах, не спрашивая мнения преподавателей русской литературы о добре и зле. Что и имело место на самом деле. И ещё будет иметь, что доказывается, в частности, и существованием таких вот преподавателей. .
Волод: В Україні нечистої сили теж вистачає. Один Ляшко чого вартий. Ось як треба боротися з Мінздравом, спираючись на забобони. https://www.youtube.com/watch?v=zphpEprFUcM
Salieri: Подивлюся! .
Salieri: Про то, как в нерусской литературе, а конкретно у Диккенса, добро тоже предстаёт слабым и бессильным и, чтобы одержать победу над злом, должно заручится его же помощью, поэтому перестаёт быть добром, а значит, всё равно терпит поражение (по кр. мере, так это угодно видеть мистеру Эпштейну). «Дэвид Копперфилд»:— «Вынуждаемый Бесчестьем, Нищетой, Отчаянием и Безумием, я поступил в контору — или бюро, как сказали бы наши любезные соседи, французы — фирмы, номинально возглавляемой Уикфилдом и Хипом, но коей фактически управляет один Хип. Хип и только Хип — пружина этого механизма. Хип и только Хип — плут и мошенник». При этих словах Урия, скорее посиневший, чем побелевший, бросился к письму, чтобы разорвать его. Но мистер Микобер с чудесной ловкостью так удачно хлопнул его линейкой по суставам пальцев, что правая рука Урии вышла из строя. Кисть руки повисла, словно ее сломали. Удар прозвучал так, будто хлопнули по куску дерева. — Черт возьми! Я вам это попомню! – воскликнул Урия, извиваясь на этот раз от боли. — Только приблизьтесь еще раз, и я проломлю вам голову, гнусный Хип! — задыхаясь, вскричал мистер Микобер. — А ну, суньтесь! «Повесть о двух городах»: — Если в этой комнате никого нет, — рассуждала про себя мадам Дефарж, — значит, они уехали, и за ними надо послать погоню и вернуть их. — Покуда ты не знаешь, тут они или нет, — рассуждала сама с собой мисс Просс, — ты ничего не сможешь предпринять, и если это от меня зависит, тебе этого и не узнать. Но узнаешь ты или не узнаешь, все равно, пока я жива, я тебя отсюда не выпущу! — Я в уличных боях врукопашную билась, — шипела мадам Дефарж, — меня ничто не остановит! Прочь от двери, не то я тебя в клочья разорву! — Мы одни в верхнем этаже, двор глухой, там сейчас никого нет, никто не услышит. Дай мне, боже, силы удержать тебя как можно дольше, каждая минута для моей милочки на вес золота! — шептала мисс Просс. Мадам Дефарж решительно двинулась к двери. Мисс Просс, недолго думая, обхватила ее обеими руками и зажала, как в тисках. Мадам Дефарж тщетно пыталась вырваться, мисс Просс держала ее изо всех сил, — а силы ей придавала любовь, которая всегда сильнее ненависти. Мадам Дефарж била ее кулаками, исцарапала в кровь все лицо, но мисс Просс, низко опустив голову, обхватила ее за талию, как утопающий обхватывает корягу, и даже раза два приподняла ее с полу, так и не разжимая рук. Наконец мадам Дефарж перестала отбиваться, и рука ее потянулась к поясу. — Он у меня под локтем, — прошептала про себя мисс Просс, — нет, тебе не удастся его вынуть, я, слава богу, посильнее тебя. Я тебя держу и буду держать до тех пор, пока одна из нас не обессилеет или не умрет! Внезапно мадам Дефарж сунула руку за пазуху. Мисс Просс подняла голову, увидела, что у нее в руке, и изо всех сил ударила ее по руке снизу вверх; вспыхнул огонь, раздался оглушительный выстрел, и она осталась одна, ничего не видя от едкого черного дыма. Все это произошло в одну секунду, и сразу наступила мертвая тишина. Дым вскоре рассеялся, исчез так же, как и душа этой ожесточенной женщины, которая лежала мертвая на полу. «Николас Никльби»: — Вот здесь у вас закладные, — сказал Сквирс, — сохраните их. Доверенность юристу — сохраните ее. Два признания долга ответчиком — сохраните. Арендный и субарендный договоры — сожгите. А! «Маделайн Брэй по достижении совершеннолетия или по выходе замуж... упомянутая Маделайн...» Вот, это сожгите. Торопливо швырнув старухе какой-то пергамент, вы хваченный им из стопки для этой цели, Сквирс, как только она отвернулась, сунул за борт своего широкого пальто документ, в котором приведенные выше слова привлекли его внимание, и испустил торжествующий крик. — Он у меня! — воскликнул Сквирс. — Он у меня! Ура! План был хорош, хотя шансов не было почти никаких, и наконец-то победа за нами! Пэг спросила, почему он смеется, но ответа не последовало. Удержать руку Ньюмена было невозможно. Мехи, опустившись тяжело и метко на самую макушку мистера Сквирса, повалили его на пол и простерли плашмя и без чувств. Большое счастье для тех, кого все эти люди защищали, что их защитники не попали под влияние мистере Эпштейна! .
Salieri: О какой во всех смыслах кадр обнаружен в «Вие»! .
Salieri: Интересные данные про Вия: https://www.academia.edu/7434505/Балтийский_ключ_к_проблеме_Вия_-_Вайю_The_Baltic_key_to_the_problem_of_Vij_-_Vayu._IN_RUSSIAN_ На правах рекламы: До середины XX в. почти все исследователи и комментаторы расценивали гоголевское примечание на первой странице «Вия» («Вий — есть колоссальное создание народного воображения... Вся эта повесть есть народное предание») как литературную мистификацию, столь обычную в творчестве романтиков. Эта традиция была оспорена в работах В. И. Абаева, гипотетически возведшего образ Вия к восточнославянской мифологии (укр. Вій < др.-слав. *Вѣйь, праслав. *Vej) и отметившего при этом его особую связь с образом иранского бога ветра Vayu, который выступал одновременно и как бог смерти (особенно наглядно — в авестийской заупокойной службе Aogəmadëča). Продолжением древнеиранского Vayu В. И. Абаев считал осетинский мифологический образ вайюга (wæjug / wѣjуg < др.-иран. *Vayjka) — одноглазого исполина (демона), стерегущего железные ворота мира мертвых.
полная версия страницы